Многие умерли… Ты не держи под судом
тех, кто меня во дворе обзывали «жидом».
Ты пощади сопляков из безликой шеренги,
что из меня вытрясали карманные деньги.

Евгений Сливкин

МОЛИТВА СРЕДНЕВЕКОВОГО МАСТЕРА

СРЕДИ БОГОВ

Подвижный, как скелет на роликах,
выкатывался он на Пряжку
и двух великих алкоголиков
встречал и приглашал в «стекляшку».

Там, где словесность унавозили
поэты судьбами своими,
стаканы с розовой амврозией
сдвигaлись в ядовитом дыме.

Злословью и самокопанию
там предавались неустанно.
Я был допущен в ту компанию,
но только в качестве титана.

Я слушателем был и зрителем
без возражений и протеста,
и хитроумным похитителем
огня из кузницы Гефеста.

Потом кричали про влияния,
и крыть в ответ бывало нечем.
Так что отнюдь не возлияния
мою растерзывали печень.

В ОБЩЕСТВЕ МЁРТВЫХ ПОЭТОВ

1.
Петух в ограде кукарекал,
сквозило тьмой со всех сторон,
и думал ссыльный Кюхельбекер:
«Ну почему я не барон!

Чинить телегу нету денег —
на чём поеду на покос?..
Напрасно снял корону Дельвиг,
когда надел венок из роз».

А молоток стучал по доскам,
был гробовщик большой мастак —
на дальнем кладбище тобольском,
на Литераторских мостках.

2.
Он терпеливый был и стойкий —
безмолвно мучился в углу,
и знал, кто на соседней койке
отходит вслед за ним во мглу.

Слезой подушку не марая,
всех посылая просто на…,
“Я рад, что рядом умираю
с большим поэтом…” — простонал.

Мог человек в земных пределах
сказать в предсмертной тишине
такое в доме престарелых —
в одной единственной стране!

ВНЕКЛАССНОЕ ЧТЕНИЕ

1. Английские романтики

Окончили они Озёрный колледж,
и каждый сдал по плаванью зачёт:
не захлебнулись Саути и Колридж,
и Водсворд одолел водоворот.

А Байрона и Китса за прогул
турнули из Озёрной школы вскоре, —
и сгинули певцы в житейском море.
А Шелли в Средиземном утонул.

2. Из немецкой поэзии

Но панцирь тяжёлый его утопил.
В. А. Жуковский

Два раза дёрнулась нога
и — ни дыханья, ни движенья:
зарезал рыцаря слуга,
украл коня и снаряженье.
Но после в речке утонул он
в чужих доспехах боевых.
О том сложил балладу Уланд, —
с неё Жуковский сделал стих.
А я пошёл на пруд купаться,
и, прямо с берега видна,
ко мне всплыла, одета в панцирь,
тортила с илистого дна.
Могла б найти кого получше…
Хотя, кто мог ещё найтись!
Во рту она держала ключик
от дверцы в поздний романтизм.

***
Многие умерли… Ты не держи под судом
тех, кто меня во дворе обзывали «жидом».
Ты пощади сопляков из безликой шеренги,
что из меня вытрясали карманные деньги.
Сжалься над тем, кто по пьянке настолько был слаб,
что отжимал у меня приглянувшихся баб.
Милуй их, Господи, не забывая при этом
тех мудаков, что меня не считали поэтом!

***
Года глухие проносились,
но не рассеивалась мгла, —
коронавирус над Россией
простёр мышиные крыла.

Всё близко к сердцу принимая,
я вижу: между бренных тел
лежит поэзия родная
на аппарате ИВЛ.

А ты, мой стих, со всем стараньем
дыши, уже неисцелим,
дыши естественным дыханьем —
пускай последним, но своим!

***
А за читками сразу фуршеты!..
Ни в широком, ни в узком кругу,
современники, ровня, поэты,
я терпеть вас, порой, не могу.
Но застывшею лавой связует
крепче воображаемых уз,
как внезапно потухший Везувий,
наши судьбы Советский Союз.
Путь до самого некуда пройден,
и его не проделаешь вспять;
незаметно для нас минул полдень —
слишком поздно теням исчезать!..

ВЛАСТЕЛИН ВРЕМЕНИ

… в 534 году было покорено царство Вандалов: не следует ли ждать в 1917 году падения государства?
В. Хлебников

В анналах, путая следы,
скакали числа, будто лани,
но отловил их Будетлянин
и организовал в ряды.
Казалось, вдруг пошла рысцой
История — хромая кляча:
и время двинулось иначе,
и веку век взглянул в лицо.
В пятьсот тридцать четвёртый год
без упреждающих сигналов
скатилась в тыща девятьсот
семнадцатый звезда вандалов.
Тряхнуло весь тогда земшар
сильней двухосного трамвая,
взвыл ветер, мировой пожар
по континентам раздувая…
Упрямо в избранные лбы
вбивал Провидец гвозди смысла —
до гробовой доски судьбы
ему сопутствовали числа.
И раздалось в предсмертном храпе
Надорванного скакуна,
что Хлебникова письмена
тверды, как кодекс Хаммурапи.

МОЯ ЭПИТАФИЯ

Сливкин Е.А. здесь лежит промеж
прочих не посторонним.
Был он при жизни излишне веж-
ливым и церемонным.
В дом приходил — приносил цветы,
и не просил о многом.
Не позволял себе быть на «ты»
даже с Господом Богом.

МОЛИТВА СРЕДНЕВЕКОВОГО МАСТЕРА

У демонов нет когтей,
у ангелов нету крыл…
Я промелькну, как тень,
даже не скажут — был.

В грёзах не зря витал
смутной души каприз:
этот резной портал
и кружевной карниз.

В неф проникает свет
на переломе дня.
Господи, я Твой след —
не оставляй меня!

ЭНДШПИЛЬ

Когда мои накопятся года,
и кончится нетрудная дорога,
я, если повезёт, увижу Бога,
в которого не верил никогда.

С усмешкой на меня посмотрит Бог,
а я скажу, приподнимая плечи:
«В моей игре Ты был фигурой речи,
но я Тобой пожертвовать не мог!»

***
Сплошные тени… Кто поймёт их?
Слова, как шелест шелухи!
А между тем и в Царстве мёртвых
порой слагаются стихи.

Там позабытые поэты,
которым больше не стареть,
о жизни, но не той, а этой
поют — а здесь певали смерть!

Но интересно, в междуречьи
Коцита с Летой, в том аду,
у них какие части речи
по преимуществу в ходу?

Орфей вернётся — не ответит,
не скажет ни один лингвист.
Себе из списка междометий
составил я дорожный лист.

Когда из бренной оболочки
уйду, исчезнув без следа,
понадобятся в каждой строчке
мне эти «эх», «увы» и «н-да».

ТРЁХЛАПЫЙ ПЁС

Резвится сучка на площадке,
трёхлапый пёс трусит за ней.
Не ожидает он пощады
от возбуждённых кобелей.

И от щедрот барбоски вредной
перепадёт ему навряд:
её в наскок одной передней
не удержать за пегий зад.

Он и покусан, и облаян,
но беды мелкие не в счёт…
Когда умрёт старик-хозяин —
пёс по следам его пойдёт.

Не станет перед входом некий
трёхглавый на него рычать:
должны же монстры и калеки
хоть там друг друга привечать!

НЕМНОГО ЛИНГВИСТИКИ

Господь, не поддаваясь гневу,
увещевать пытался Еву
не на моравском и богемском,
а на классическом эдемском.

И без конца на этом самом
великолепном древнерайском,
а не на шанском или тайском,
Он разговоры вёл с Адамом.

Бог дал обоим горемыкам
язык единственный и лучший,
как сам Он, вольный и великий
и без усилия могучий.

В том языке всё было ново,
слова играли и звучали,
но Бог себе оставил Слово,
существовавшее в начале.

О нём из Нового Завета,
по сути, мало что известно.
Но до изгнанья Слово это
в Эдеме было неуместно.

***
Когда не принимать амбиций в счёт
и самомненье вынести за скобки,
я чувствую себя пустой коробкой
и думаю давно — из-под чего!

Стою, куда засунули: в пыли
за шкафом вечно хлам хранится старый…
А, может быть, во мне к ветеринару
больную черепаху принесли!

ОПОССУМ

На мостовой за поворотом
лежит зверёк с раскрытой пастью,
он сразу притворялся мёртвым,
как только чувствовал опасность.

Лежит он в сторону отброшен,
вороны вкруг него толпятся…
Он вне опасности — и больше
ему не надо притворяться.

***
Не знаю, как я удосужился
пройти почти весь путь земной,
не замечая птицы ужаса,
парящей прямо надо мной.

Она горланила неистово,
в меня нацеливала клюв,
а я мелодию насвистывал,
глаза от неба отвернув.

Но вот всё ниже, ниже кружится
над жизнью, прожитой в тепле…
Да встрепенётся птица мужества —
не век ей прятаться в дупле!